В конце 1790-х годов, когда известный британский геолог и палеонтолог Уильям Бакленд был ещё студентом Оксфорда, он устроил розыгрыш, который был настолько неприличным, умным и биологически сложным для своего времени, что, пожалуй, он заслуживает награду за лучшее использование навоза в истории.
Юный Бакленд обратил внимание на гуано, помёт морских птиц или летучих мышей, богатый азотом, фосфором и калием — тремя химическими веществами, которые делают гуано превосходным удобрением. Хотя жители Южной Америки на протяжении веков использовали гуано для обогащения почвы, слухи об этом чудесном материале не доходили до Британии примерно до 1804 года, когда прусский географ Александр фон Гумбольдт распространил информацию о нём после своего путешествия в Перу.
Каким-то образом Уильям Бакленд достал несколько вёдер с гуано и ранней весной решил проверить его свойства на траве Тома Куада, массивной лужайке, раскинувшейся перед главным входом в Крайст-Черч, один из колледжей Оксфорда. Лёгкие пути никогда не существовали для Бакленда (в зрелом возрасте в естественнонаучных целях он старался съесть все виды животных на свете), поэтому он не стал разбрасывать гуано в каком-нибудь неприметном уголке. Вместо этого он глубокой ночью вывел в центре лужайки гигантские буквы — GUANO.
Разумеется, власти Оксфорда были возмущены и распорядились немедленно избавиться от навоза, поэтому газон был тщательно вычищен. Но удобрение — это удобрение. После применения оно проникает в почву и делает свою работу. Некоторое время газон выглядел как обычно, но когда стало теплее, выглянуло солнце и начала расти трава, на лужайке отчетливо проступило слово GUANO. Несмотря на регулярное подравнивание газона, его удобренные части упорно продолжали расти выше и гуще, чем остальная трава. Граффити, написанное травой, можно было видеть на протяжении весны и лета. «Со временем ярко-зелёная трава букв убедительно доказала эффективность [гуано] в качестве удобрения», — писал биограф Бакленда.
Перенесёмся на пару десятилетий вперёд: гуано было в моде по всей Европе, на лужайке Тома Куада лежал новый, более однородный газон, а Уильям Бакленд прославился как учёный, первооткрыватель динозавров, член Королевского общества и декан Вестминстерского аббатства и до самой своей смерти сохранил любовь к эксцентричным шуткам.
