Ведущий популяризатор вертикального земледелия размышляет, как городам следует адаптироваться к опасному экологическому будущему.
В 2000 году Диксон Деспомье, в то время профессор общественного здравоохранения и микробиологии в Колумбийском университете, вместе со своими студентами задался вопросом о том, каким будет мир в 2050 году. В течение следующего десятилетия Деспомье и его ученики развивали свои идеи, в том числе об использовании методов культивирования растений, требующих мало почвы или вообще её не требующих. Кульминацией этих рассуждений в 2010 году стала книга «Вертикальная ферма: накормить мир в XXI веке». Эта концепция оказалась популярной и получила широкое распространение — подробно о ней мы рассказывали здесь.
Несмотря на то, что Деспомье ушел из преподавательской деятельности, он всё ещё думает об экологических проблемах. Его последняя книга «Новый город: как построить наше устойчивое городское будущее», созданная на основе курса, который он читал в Фордхэмском университете, представляет собой манифест будущего городов на теплеющей планете. Как отмечает Деспомье, города мира занимают 2% поверхности Земли, но производят 60% выбросов парниковых газов на планете. И города, вероятно, продолжат расти. По оценкам, к середине этого столетия 68% населения мира будет проживать в городских районах (по сравнению с 57% в 2021 году).
Бесконечные лесные пожары прошлого лета и экстремальная жара сделали идеи Деспомье особенно актуальными. Недавно 83-летний профессор дал интервью журналу The New Yorker, которое мы публикуем для вас с некоторыми сокращениями.
Наши города должны стать таким же устойчивым, как леса планеты
— Вертикальные фермы и другие формы городского сельского хозяйства служат основой вашего видения будущего городов. Ещё одним столпом является ваша идея о том, что города следует строить из дерева. Это предложение кажется нелогичным, когда существует проблема вырубки лесов. Почему важно строить города из дерева?
— Деревья улавливают углерод, собирают воду, производят пищу и преобразуют солнечный свет в энергию. Вот четыре характеристики, которыми я хотел бы наделить города. Необходимо подражать устойчивости лесов. Я хочу, чтобы мой город был таким же устойчивым, как лиственные леса Земли.
Основная причина вырубки лесов — это освобождение места для ферм. До того, как появилось земледелие, а это было примерно 10–12 тыс. лет назад, у нас было шесть триллионов деревьев. Сейчас у нас три триллиона деревьев. Мы сократили половину способности Земли улавливать углерод. Если бы мы вернулись к пяти триллионам деревьев, просто оставив оставшиеся леса в покое и позволив им вновь разрастись, повышение температуры на Земле начало бы замедляться. И как только мы замедлим этот процесс, у нас появится время поразмыслить и подготовиться к изменениям, которые никуда не исчезнут. Но мы никогда не сможем восполнить три триллиона деревьев их посадкой. Поэтому мы должны позволить природе сделать эту часть работы. И для этого нам придется вернуть многие сельскохозяйственные угодья туда, где они были раньше, то есть в леса.
Учёный Джин Лайкенс изучал, что происходит с лесом, когда его вырубают. Он начал эти эксперименты в шестидесятых годах в Нью-Гэмпшире, исследуя, как деревья восстанавливаются после вырубки. Если вы посмотрите на то, что произошло после извержения вулкана Сент-Хеленс, то увидите почти то же самое. Подавляющее большинство деревьев было повалено ударной волной. Но если вы посмотрите на гору Сент-Хеленс сегодня, вы её не узнаете — она снова похожа на старую гору Сент-Хеленс! Прошло всего сорок лет от катастрофического события до того, как лес стал пригодным для вырубки.
— Пожары, бушевавшие в Лондоне и Чикаго, буквально уничтожали эти города. А этим летом мы стали свидетелями разрушительных лесных пожаров в Канаде. Зачем строить города из дерева, если оно более подвержено возгоранию и гниению, чем другие строительные материалы?
— Да, как бетон и сталь, например. Бетонная и сталелитейная промышленность дают огромный углеродный след. Для создания таких вещей требуется много энергии. При производстве бетона или при плавке железа для изготовления двутавровой балки происходит огромный выброс CO2. И эта двутавровая балка пригодна только для одного: для здания, под размеры которого она была сделана. Если вы захотите использовать её для чего-то другого, вам, скорее всего, придётся расплавить её и отлить в другую форму. Таким образом вы тратите много энергии.
Вернёмся в лес. Что вы видите после лесного пожара? Ровную посадочную полосу, на которой ничего нет? Или вы видите остатки леса, стволы деревьев, которые всё ещё стоят? Почему это дерево не сгорело дотла? Для этого есть веская причина. Ствол состоит из очень плотно упакованного лигнина и целлюлозы. Внутреннее ядро дерева неживое. Это как коралловый риф, из которого вырастает дерево. Оно настолько плотное, что кислород не может добраться до лигнина и целлюлозы в нём. А что, если бы мы могли изготовить изделие из дерева, обладающее такими же характеристиками?
Исследователь Герхард Шикхофер из Австрии в 1990-х годах начал разрабатывать изделие из дерева, имитирующее остатки лесного пожара. Он назвал его поперечно-клеёной древесиной (CLT). В Интернете вы можете увидеть здания, которые сейчас строятся из нее. Поперечно-клеёная древесина на самом деле прочнее бетона и стали. Этот материал прочнее, легче, с ним проще работать, и вы можете перепрофилировать этот материал практически мгновенно. Его можно просто разобрать, как конструктор Lego.
— Вы утверждаете, что города будут только расти. Если это так, то нам нужно будет построить больше больших зданий. Можно ли использовать эту древесину для строительства высотных зданий?
— В моей книге есть цитата одного строителя о том, что нет предела высоте здания, которое можно построить из клеёного бруса. А деревья, о которых мы здесь говорим, в диаметре не превышают девяти дюймов (около 23 см — прим. ред). Это идеальный размер для того, чтобы дерево превратилось в здание из поперечно-клеёного бруса.
— Сколько времени нужно, чтобы вырастить дерево от саженца до девяти дюймов?
— Двадцать лет. Кажется, что мы израсходуем всю древесину, но факт в том, что, если вертикальное земледелие окажется успешным, появится гораздо больше земли для выращивания деревьев. Это встроенный предохранительный клапан, которым мы можем воспользоваться, чтобы получить полностью возобновляемый ресурс строительного материала, который также улавливает углерод. Другого такого материала нет. Не только дерево, которое использовали для изготовления поперечно-клеёной древесины, улавливает углерод, но и дерево, которое вырастает на месте дерева, которое только что срубили, — это ещё один источник улавливания углерода. Итак, вы, по сути, удвоили поглотитель углерода за двадцать лет.
Если вы не цените воду, у вас никогда не будет достаточно воды
— В вашем манифесте о новых городах фигурируют возобновляемые источники энергии и сбор воды из воздуха. Большинство людей знакомы с возобновляемыми источниками энергии — ветровыми, солнечными и геотермальными, но, возможно, вам следует больше рассказать о ваших предложениях по сбору воды в городах.
— Давайте обратимся к опыту Бермудских островов: 63 тыс. человек живут на архипелаге посреди Атлантического океана с очень небольшим количеством грунтовых вод. Они живут на коралловом атолле, где воде некуда скапливаться. Они живут почти исключительно за счет дождевой воды. Как они это делают? У каждого здания есть крыша, которая, если смотреть на неё сверху, выглядит как спираль, заканчивающаяся в одном из углов здания. По ней дождевая вода попадает в цистерну. Так живут 63 тыс. человек, и им не нужна централизованная система водоснабжения.
Теперь возьмем Нью-Йорк, где в среднем выпадает 47 дюймов осадков в год. Общая площадь территории Нью-Йорка составляет 300 кв. миль. Как вы думаете, сколько в литрах представляют собой эти 47 дюймов дождя на такой площади? Город получил бы более 350 млн тонн пресной воды, если бы смог собрать каждую каплю дождя, выпавшую на Нью-Йорк, хотя ни одно место, даже Бермудские острова, не собирает каждую каплю дождя. Так что это один из источников воды, от которого выиграет каждый город, в котором выпадает 20 и более дюймов дождя в год.
Конечно, есть города, где дождь идёт не так часто, там придётся полагаться на другие способы сбора воды из воздуха, и один из них — сбор воды из тумана. Для этого есть приспособления, похожие на сети на шестах. Если присмотреться к такой сетке, то вы увидите скопление капель воды, которые фильтруются в устройство для сбора, и в конечном итоге у вас получаются большие ведра с водой. Так можно снабдить целую деревню.
В Китае есть города, которые могут собирать более миллиарда тонн воды в год — такие огромные города, как Шанхай и Пекин, где часто наблюдается нехватка воды. Что, если бы каждое здание было спроектировано таким образом, чтобы оно могло собирать всю воду, попадающую на его крышу?
— А как насчет пустынных городов, таких как Феникс? Штат Аризона недавно объявил, что ограничит выдачу разрешений на строительство новых зданий, использующих грунтовые воды. Как пустынные города добывают воду из воздуха?
— Воздух всегда имеет определенную влажность, хотя она может быть и низкой. В воздухе всё ещё есть вода, которую вы можете собрать, если знаете, как это сделать. Поэтому, где бы вы ни находились, всегда будет немного воды, которую можно набрать. Но можно возразить, что воды недостаточно, что даже если вы делаете это каждый день, вам всё равно может её не хватить. Но в Фениксе есть ежегодный сезон дождей, верно? Просто планируйте это. Если вы цените воду, вы сделаете это. А если вы не цените воду, у вас никогда не будет достаточно воды, чтобы насытиться.
Есть ещё один важный ресурс воды, о котором мы не говорим, — это повторное использование сточных вод. Сколько воды в день потребляет город Нью-Йорк из пяти основных водохранилищ? Более 2 млн тонн. И как вы думаете, сколько воды Нью-Йорк выбрасывает в день? Сточные воды: более 1,3 млн тонн! И мы не используем ни капли этой воды. Если вы можете восстановить 2 млн тонн воды в день и пьёте 2 млн тонн воды в день, то это уравнение с нулевой суммой. Почему бы нам не сделать это?
Независимые здания как способ борьбы с бедностью
— Давайте обсудим переход от предложения к реализации некоторых из этих идей. Есть правительственные чиновники, застройщики и строительные компании, которые контролируют строительство новых зданий. Как вы собираетесь убедить их поверить в эти идеи и начать применять некоторые из них на практике?
— Что ж, если вы возложите бремя доказательства только на мои плечи, я думаю, это не удастся. Потому что мне сейчас 83 года, и я не думаю, что смогу провести остаток своей жизни, разгуливая по городским советам и проповедуя. К счастью, есть много людей, которые уже делают это. Один из них — Уильям Макдонаф, архитектор и дизайнер, проектирующий здания из поперечно-клеёной древесины. Есть ещё Майкл Грин, доклад которого «Почему нам следует строить деревянные небоскребы») действительно стоит послушать.
Это не произойдет в одночасье. Мы прошли десять тысяч лет, используя сельское хозяйство как движущую силу модернизации человечества. Мы изобрели математику и астрономию, язык, музыку, искусство и общество. Я думаю, пройдет ещё сто-двести лет, прежде чем все скажут, что достаточно. Знаете, если десять процентов населения умирают каждый год от теплового удара, или если они умирают от голода, или если они умирают от недостатка воды, или если они умирают от какой-то болезни, которая передается только при этой конкретной температуре, как, например малярия, в конце концов, все скажут: «Подождите, эта штука действительно реальна. С этим можно справиться».
— В основе ваших предложений лежит цель экологической справедливости: создание города, в котором бедные районы больше не будут нести на себе основное бремя климатических воздействий. Однако экономическое неравенство довольно прочно укоренилось в большинстве городов мира. Не кажется ли вероятным, что привилегированные будут продолжать копить ресурсы и не делиться ими с теми, кому повезло меньше?
— Ответ: да, конечно. Вы не можете объявить жадность вне закона. Но если вы живёте в здании, которое производит собственную еду, собирает собственную воду и генерирует собственную энергию, появляется минимальный хороший уровень жизни. Это город, который изначально задуман так, чтобы исключить бедность. Если каждое здание спроектировано так, чтобы быть независимым от любого другого здания, в этом и прелесть отсутствия продовольственной сети, воды и энергии. Если вы сможете создать среду, которая позволит этому осуществиться, вы получите целый лес зданий из лиственных пород. Они называют Нью-Йорк лесом небоскребов. Разве не было бы в конце концов иронично, если бы это был лес деревянных небоскребов?
— В вашей книге представлены спутниковые фотографии крупных городов в ночное время. Картины в книге заставили меня вспомнить сцену из фильма «Матрица», в которой агент Смит, который по сути представляет собой кусок машинного кода, описывает людей как вирус и чуму, отмечая, что другие млекопитающие способны жить в балансе с окружающей средой, в то время как человечество, похоже, неспособно сделать это. Как человек, чья академическая карьера была построена на изучении паразитов, что вы думаете об этой идее?
— Города на планете являются паразитическими. Мне кажется, что мы генетически запрограммированы — как генетически запрограммированы медоносные пчёлы, как генетически запрограммированы муравьи и термиты — строить дома, которые отражают наши желания и потребности. А когда люди открыли для себя достоинства города, первое, что пришло им в голову, было: «Я могу разбогатеть». Я могу использовать группу людей, чтобы накопить их богатство. Если вы посмотрите практически на любой город, вы увидите, что такое центр города. Речь идет о богатстве. И речь идет о коммерции. И речь идет о накоплении богатства не только отдельными людьми, но и городами. Я имею в виду, что город тоже может стать богатым. И он может поделиться этим богатством. И люди, живущие в этом городе, могут извлечь из этого выгоду. Так мы запрограммированы.
Больше всего меня беспокоит то, что урбанизация по существу является незапланированной, за исключением одного: торговли. Это запланировано. Бедность — это проблема дизайна. Это неспособность угодить всем. По задумке, города должны включать в себя каждого человека, который там живет. Мне бы хотелось, чтобы хотя бы структура города отражала уважение как к городу, так и к окружающей среде. Реальная подоплёка этого заключается в том, что, если вы не считаете важным интеграцию человеческой деятельности с совместимым природным ландшафтом, просто продолжайте делать то, что делаете. Вы увидите результат. Вы узнаете, что на самом деле делает для вас мир природы. Но будет слишком поздно. Он исчезнет. И когда это произойдет, нас не будет.
